Миниатюрное провинциальное издание "Евгения Онегина" советских времён (Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1987). Видимо, к 150-летию смерти Пушкина выпустили, хотя этот юбилей отмечался скромно. Очень достойное полиграфическое качество местной полиграфии. Книжка, понятно, библиофильская. Тираж 3 тыс. экземпляров (очень мало), цена 5 руб. (дорого). Художник В.Ф. Васильев, книга вышла уже после его смерти.

Хоть книжечка была издана в родном городе, и должно было много экземпляров сохраниться (миниатюры ценятся), никак не удавалось мне её много лет раздобыть. Наконец, случилось.

Этот художник Васильев (один из многих Васильевых) — свердловский художник старшего поколения. Уже в первые послевоенные годы сформировалась славная команда уральских иллюстраторов, которая раскрылась в работе над сказами Бажова. Некоторые иллюстрации Васильева к Бажову мы уже смотрели, особенно впечатляющими были рисунки к отдельному изданию "Таюткиного зеркальца".

Васильев — убеждённый реалист, склонный даже и к "суровому стилю" 1960-70-х гг. Но "Онегина" он проиллюстрировал в классической салонно-реалистичной манере. Приятно было после современных экспериментов увидеть привычного "Онегина", пусть и не шибко оригинального.

Размеры очень пухлого томика (320 страниц плотной бумаги) стандартные для миниатюрного издания: 10 см х 6,5 см. У меня на большом мониторе компьютера кликабельный скан будет крупнее оригинала. Потому даю малый размер, чтобы хоть как-то передать впечатление. Чтобы понять принципы макета книги, даю все иллюстрации из Первой главы, не обрезая поля картинок.

1) Разворот перед титулом — портрет Пушкина в лучших традициях почтительного отношения к автору.

2) Каждую главу предваряет шмуцтитул — страничная иллюстрация как ключевой момент главы. Перед Первой главой, конечно, Онегин с Пушкиным. Очень чёткая прорисовка картинки (сканер сильно огрубляет такие миниатюрные рисунки).

2) Дальше идут сюжетные иллюстрации по порядку повествования: Летний Сад из детства Онегина и его портрет в осьмнадцать лет. Картинки — с почтовую марку, огромные поля.

3) Следующие эпизоды: культурная жизнь Онегина: пробка в потолок и кучера вокруг огней, бранят господ и бьют в ладони. Пейзажи чередуются с бытовыми сценами.

4) Светская жизнь продолжается: бал и Петербург неугомонный уж барабаном пробуждён. Опять чередование пейзажей.

5) Последняя картинка (как концовка ничем не выделена): "Как часто летнею порою, когда прозрачно и светло ночное небо над Невою...".

На главу пришлось 8 иллюстраций: разумное количество, золотая середина. Откровений формы нет — милый советский акварельный рисунок, каких много мы встречали в иллюстрациях к "Онегину". По содержанию тоже, кажется, всё ожидаемое. Впрочем, в Первой главе сложно найти пружины сюжета.

Пушкинисты пишут, что Пушкин любил симметрию — вот и последнюю главу "Онегина" закончил в Болдинскую осень в 1830 году, но через год понял, что письмо Татьяны Онегину ничем не уравновешено, и написал письмо Онегина Татьяне. Только тогда, в октябре 1831 года роман и был закончен. Васильев эту симметрию прочувствовал. Самое известное противопоставление — как сначала Татьяна страдала по Онегину, а потом Онегин страдал по Татьяне. Эти страдания все художники изображают, но везде герои переносят страдания на ногах. А Васильев даёт запоминающуюся пару: герои страдают, рухнувши на лежанки.

Татьяна в романе дважды подходила к ручью — первый раз на пути к Онегину во сне в Пятой главе (среди сугробов "поток, не скованный зимой") и второй раз в Седьмой главе перед отъездом в Москву (тоже, в принципе, на пути к Онегину): "Её прогулки длятся доле. Теперь то холмик, то ручей // Остановляют поневоле // Татьяну прелестью своей".

Я бы внимания не обратил на эти два ручья, но в книжке эти картинки перепутаны местами. Сначала подумал даже, что Васильев-таки не избежал соблазна пост-модернизма.

Посмотрим некоторые сюжетные узлы.

Наибольший интерес в иллюстрациях к сну Татьяны представляет то, как художники справились с мистикой: немногие рисовали фантасмагорийных персонажей ("...Там карла с хвостиком, а вот // Полужуравль и полукот...), но очень многие — медведя, который несёт бесчувственную Татьяну на руках. Васильев ничего этого не рисовал.

1) В первой картинке он показал Татьяну в лёгком платьице среди сугробов перед незамерзающим ручьём. И мистику страшного сна уже этим передал. Западные фильмы ужасов так снимали как раз в Восьмидесятые годы. Вряд ли Васильев их видел.

2) А вторая иллюстрация — кульминация сна, который художники обычно игнорируют.

цитата

Онегин тихо увлекает

Татьяну в угол и слагает

Ее на шаткую скамью

И клонит голову свою

К ней на плечо; вдруг Ольга входит,

За нею Ленский; свет блеснул...

А дальше — Онегин во сне Татьяны убивает Ленского. Это и будет в реальности на дуэли.

1) На шмуцтитуле к Шестой главе Васильев даёт классическую композицию сходящихся к барьеру дуэлянтов (на картине Репина такая композиция была, да и у многих иллюстраторов).

2) А на внутренних иллюстрациях развитие дуэли даётся подробно. Вот Ленский ждёт опаздывающего Онегина.

3) Ленский убит, секунданты к нему бросаются, Онегин стоит недвижим.

4) А вот Ленского несут в сани — это тема уже из дуэли самого Пушкина.

1) Шмуцтитул к Четвёртой главе у Васильева ожидаем: стандартная композиция. Онегин читает нравоучения Татьяне.

2) Дальше — пооригинальнее. Вот Онегин отводит Татьяну в дом.

цитата

Он подал руку ей. Печально

(Как говорится, машинально)

Татьяна молча оперлась,

Головкой томною склонясь...

3) Вот и васильевский креатив: Татьяна без сил ничком лежит на кровати. Кровать-то причём? А это Пушкин сам подсказал: не кровать это, правда, а постель.

цитата

Что было следствием свиданья?

Увы, не трудно угадать!

Любви безумные страданья

Не перестали волновать

Младой души, печали жадной;

Нет, пуще страстью безотрадной

Татьяна бедная горит;

Ее постели сон бежит...

1) И вновь ожидаемый шмуцтитул в Восьмой главе: Татьяна не замечает Онегина — муж ей интереснее.

2) Влюблённый Онегин перестал выезжать в свет и впал в эмоциональное оцепенение. Много читает. Валяться на диване в такой ситуации — естественно. Васильев это понял. Да и у Пушкина в голове крутятся мотивы сна:

цитата

И постепенно в усыпленье

И чувств и дум впадает он,

А перед ним воображенье

Свой пестрый мечет фараон.

То видит он: на талом снеге,

Как будто спящий на ночлеге,

Недвижим юноша лежит,

И слышит голос: что ж? убит.

3) Классический диптих: Татьяна одна, а потом к ней, не изменившей позы, припадает Онегин.

Да только одна часть этого диптиха зеркальное отражение другой части (столик, на который опирается Татьяна то слева, то справа от неё; канделябр тож). Вероятно, просто техническая ошибка художника, но кто ж откажется от пост-модернистских трактовок этой зеркальности?

Отдохнул душой, разглядывая милые картинки, совсем несовременные для 1987 года. Так это всё трогательно.

Пушкинский юбилей 2024 года не кончается. Был у нас совсем недавно бюджетный "Евгений Онегин" от пятигорского издательства "Снег". А вот истинное лицо горячих парней с предгорий Кавказа: двухтомник избранных произведений Пушкина в коже, с бронзовыми (не латунными!) бляхами и т.д. Это вторжение в нишу "Вита Новы", но вторжение пока что ещё дилетантское.

В первом томе есть "Онегин".

Современная художница О.Граблевская, достаточно известная. Форма её иллюстраций притягательна. Она работает в той манере, которая лучше всех удавалась у нас Трауготам: страница, залитая сочным цветом, а на ней уже краски (гуаши) пастельных тонов, воздушные контуры. Очень празднично.

Граблевская — творческий человек. Ей совсем не хочется повторяться при иллюстрировании классических произведений, уже истоптанных поколениями художников. Но тогда иллюстрации будут интерпретировать по большей части детали второго и третьего плана. Впрочем, я насчитал у Грабовской в сюите к "Онегину" 41 иллюстрацию (и все страничные) — это очень подробная сюита. При таком количестве иллюстраций сюжетная линия всё же получила отражение.

1) а) Яркий пример общей концепции художницы. Маленький Евгений и его гувернёр-француз. Несколько прелестных строк ("слегка за шалости бранил и в Летний сад гулять водил") и раньше волновали художников. Но теперь этот момент становится одним из центральных.

Прелестный ребёнок. И противный старый вольтерьянец — сразу видно, кто виноват в бедах Онегина.

б) Граблевская вообще вместе с Мицкевичем готова лить слёзы (ручьистые, чистые) "об ангельски ясных днях детства прекрасных". Вот маленькие Ленский и Ольга резвятся.

Это иллюстрация к стихам:

цитата

Чуть отрок, Ольгою плененный,

Сердечных мук еще не знав,

Он был свидетель умиленный

Ее младенческих забав;

В тени хранительной дубравы

Он разделял ее забавы,

И детям прочили венцы

Друзья-соседи, их отцы.

в) Да и вообще, как только попадается что-то вроде "а было мне тринадцать лет" — тут же и рисунок:

Это татьянина няня вспоминает, как она венчалась со своим Ваней (а тот ещё моложе был).

2) Акцент на отступлениях. Внимание ко всем вскользь упомянутым лицам (которые и персонажами-то не являются). Им всем щедро выделяются страничные иллюстрации. Можно понять сцену, когда к Татьяне "как-то Вяземский подсел". Это напрямую связано с героиней: она обретает популярность ("И близ него ее заметя, // Об ней, поправя свой парик, // Осведомляется старик").

Вот какой-то военный рекогносцировку проводит. Пушкин перед тем как приступить к публикации письма Татьяны, долго топчется и в том числе вспоминает о Баратынском, сосланном в Финляндию, даже не называя его по имени ("Певец "Пиров" и грусти томной..."). Отступление совершенно в сторону и не очень известное (не про женские ведь ножки). Но формально — целая строфа посвящена. Есть тема для рисунка.

3) А Ольге сколько внимания уделено после того, как она вроде бы перестала быть интересной для сюжета! Вот за ней улан ухаживает, а вот уже улан её увозит, а Татьяна ей вслед смотрит.

На самом-то деле, важный эпизод — Пушкин более одной строфы отводит ольгиному роману. И ведь строки запоминающиеся.

цитата

Мой бедный Ленской! изнывая,

Не долго плакала она...

цитата

И скоро звонкий голос Оли

В семействе Лариных умолк...

Да, плохо мы знаем биографию Ольги — злого гения этого романа.

Посмотрим узловые моменты иллюстрирования, когда-то определённые мною для "Онегина".

Образ Онегина. В трактовке образа взрослого Евгения никаких неожиданностей не предвидится. Но новизна — в той самой "трауготовской" форме.

Нет никаких приключений с медведем, который тащит бесчувственную Татьяну сквозь чащу. Сразу нам показывают чудищ в логове Онегина. Сам он прекрасен в верхнем правом углу, освещённый адским пламенем.

Вполне может Граблевская работать в жанре хоррора... Но не хочет — снижает пафос. Внизу справа — тот самый медведь, но с балалайкой. Недовольный читатель восклицает: "Только водки не хватает!" А водка-то есть: белочка Татьяне стакан протягивает (у Пушкина нету среди кошмаров белочки, это персонаж советского белогорячечного бреда). С этой особенностью Граблевской приходится считаться — постмодернизм на дворе.

Всё благочинно. Труп Ленского хорош — успел он в момент смерти придать лицу трогательное выражение.

И вот бунт художницы против приевшихся стереотипов. Никакой встречи героев, где он нравоучения читает, а она потупилась. Нет — берём фразу из речей Онегина, где он рисует будущее и рисуем это будущее: "Супружество нам будет мукой".

И в последней встрече — никаких онегиных у ног татьян, никаких шпилей Петропавловской крепости в окне. Только последний аккорд: Евгений стоит как громом поражён, и муж Татьяны входит.

Большой пушкинский юбилей 1999 года в общественном пространстве был трескучим, но в культурной жизни прошёл скромно. Отыгрываемся в малом юбилее 2024 года. Ещё один иллюстрированный "Онегин" от непрофильной группы издательств URSS (выпуск научной литературы, включая репринты трудов XIX — первой половины XX вв.).

Современная художница Е.Шипицова. Титульный лист не врёт: более 500 иллюстраций.

Это значит, иллюстрации есть к каждой строфе, а ещё и страничные. Это очень много. Больше, чем чувство меры позволяет. Но по цене приятно: стоимость книги делим на количество рисунков, получаем по 2 рубля за штуку.

В цельную сюиту картинки складываются с трудом. Техника рисунка пером и тушью приводит на память сюиты Кузьмина и Добужинского, где иллюстраций тоже было много за счёт их размещения на полях. Но у них творческое опьянение не перешло в запой.

Помимо Кузьмина и Добужинского был в нашей истории ещё один незавершённый опыт иллюстрирования в пушкинской манере — рисунки Нади Рушевой. Иллюстрации Шипицовой — как будто реинкарнация выросшей Нади, поумневшей, но сохранившей весь романтический девичий запал.

1) Большое количество иллюстраций позволяет отражать не только реальные происшествия, но и несбывшиеся предположения персонажей. Вот как Онегин ухаживал бы за больным дядюшкой, если бы застал его в живых.

Когда подобную сцену изобразил Костин в конце 1980-х гг., это было признаком заумного постмодернизма. У Костина, кстати, в этой сцене ночной горшок тоже фигурировал. А кота не было у Костина.

2) А вот Ленский бряцает на лире, не замечая, что собрались его почитатели — грибники в лаптях. Прямого соответствия в тексте нет, но эту забавную картинку можно признать сатирическим развитием поиска в романе единства передового дворянства (Татьяны) с народом, чем были так озабочены иллюстраторы- марксисты.

3) Современная комиксовая манера: Пушкин в жизни — в данном случае в костюме Деда Мороза — из лесу вышел.

4) Чувство юмора у художницы неназойливое. Но чаще чувствительность перевешивает. Вот Арина Родионовна: не тёмная старушка, а строгий редактор пушкинских творений — процесс творчества из-за плеча контролирует.

Мы многое утратили, когда наши простые деревенские бабушки с их беззаветной любовью начали вдруг замещаться элегантными городскими бабулями с их жаждой воспитания.

Посмотрим узловые моменты иллюстрирования, когда-то определённые мною для "Онегина".

Образ Онегина. Художница понимает, что у коварного обольстителя внешность совсем не ангельская — иначе ему и обольщения бы в ход пускать не надо было.

Вот он какой без прикрас — в речке купается.

Встреча с мультяшным медведем.

Фантасмагорические чудища! — и это ещё не все.

Рисунки к 10-й и 11-й строфам Главы четвёртой — заканчивается вступление ("Чем меньше женщину мы любим..."), подходим к встрече Онегина с Татьяной. Из-за рисунков видно, насколько разноплановы строфы, как стремительны переходы. А при чтении ткань текста не разрывается...

Видно отсутствие единого плана сюиты (как и у Нади Рушевой) — одновременно помещены два варианта сцены свидания. Впрочем, вторая картинка может быть иллюстрацией речей Онегина (например, "начнёте плакать, ваши слёзы не тронут сердца моего...").

Подробнейшая покадровая разбивка. Вот Онегин врывается в будуар плачущей Татьяны.

Вот он целует её руки — и часто иллюстраторы на этом останавливаются. Ан нет, всё только начинается: "Онегин, встаньте!...". И отповедь Татьяны на много страниц.

Ушла Татьяна. "Стоит Евгений, как будто громом поражён". Впрочем, на рисунке он уже по-настоящему поражён — рухнул в кресло".

Думал я, что художница домыслит встречу Онегина с мужем Татьяны. Не домыслила.

К пушкинскому юбилею 2024 года присоединилось известное издательство "Снег" из Пятигорска. Небольшой, изящного формата томик — "Евгений Онегин".

Издательство славится своими дорогими книгами, часто китчевыми. Но был удачный опыт привлечения к иллюстрированию классики современной художницы Граблевской. Эта тенденция развивается — нашего "Евгения Онегина" проиллюстрировала пока малоизвестная художница Н.Васильева. Концепция иллюстраций показалась мне любопытной.

Картинки, как мне представляется, являются имитацией графики западных гламурных журналов 1920-х — начала 1930-х гг. Форма накладывает отпечаток и на содержание: французский разгильдяй мосье л'Аббе (который Онегина слегка за шалости бранил и в Летний сад гулять водил) превратился в образцового английского гувернера — мудрого наставника.

Техника рисунка позволяет играть полутонами и яркими пятнами.

Каждый художник ищет новые ракурсы в подаче материала. Художница хорошо передаёт порывистые движения. Вот прелестный мальчик, катающий на санках Жучку в начале V главы (II), а вот взбешённый Ленский, вылетающий из дома Лариных в конце V главы (XLV).

Но посмотрим узловые моменты иллюстрирования, когда-то определённые мною для "Онегина".

Образ Онегина. Очень удачно легла выбранная имитация на начальные строфы пушкинского романа. В ХХ веке в межвоенное время на Западе в высшем обществе вновь возродился дендизм — по крайней мере, судя по обложкам американских женских журналов. И на этих обложках художники свой безобидный дендизм рисовали получше, чем гравёры XIX века. Вот и у нашей художницы Онегин хорош.

Фантасмагорических чудищ художница рисовать не стала. Для межвоенного западного журнала вполне достаточно русского медведя в снегах, чтобы пощекотать нервы.

Добротная диспозиция. Я бы обратил внимание на любопытную ворону на дереве — почти на линии огня. Художница погружена в создаваемый ею мир.

Всё ещё инфантильные — при первой встрече — герои пока ещё вписываются в мир гламурного дендизма: "Он подал руку ей печально...".

Всё-таки художники статично рисуют героев романа: уж эти герои совсем другие, переродились, а на рисунках всё те же (внешне не сильно изменились). Ну вот Евгений вдали, а Татьяна отворотила голову — это спасает ситуацию, мы в лица героев не вглядываемся.

Завершающая сцена — Онегин у ног плачущей Татьяны — решена в рамках традиционной композиции (разве что окно не на Петропавловскую крепость выходит).

Этой композиции даже новая стилизованная форма новой жизни придать не может.

Старейший советский художник, очень известный — А.Рейпольский. Неожиданное решение проиллюстрировать "Евгения Онегина". Конечно, уже были иллюстрированные им пушкинские поэмы и драматургия (см.), да и "Повести Белкина" (см.). Но "Онегин"...

Решил пересчитать все иллюстрации по образцу каталога-справочника иллюстрированной пушкинианы. Почему-то после первого просмотра возникло ощущение, что иллюстраций мало — но подсчёт показывает, что нормальное количество.

Евгений Онегин. — СПб.: Азбука, 2023. — 344 с.; 25,5 см.

РЕЙПОЛЬСКИЙ А. 48 цв. илл.: форзац; виньетка; фронтиспис; Глава I: заставка, 1 илл. на разворот, 4 страничных илл.; Глава II: заставка, 3 страничных илл., концовка; Глава III: заставка, 3 страничных илл., концовка; Глава IV: заставка, 1 илл. на разворот, 3 страничных илл.; Глава V: заставка, 3 страничных илл., концовка; Глава VI: заставка, 1 илл. на разворот, 1 страничная илл.; Глава VII: заставка, 1 илл. на разворот, 5 страничных илл., концовка; Глава VIII: заставка, 1 илл. на разворот, 3 страничных илл.; Глава Х: 1 страничная илл; Приложения: 1 страничная илл., 2 концовки.

К Рейпольскому двойственное отношение у многих людей со сформированным вкусом. Говорят, что его гладкие акварели — это уровень второго курса художественной академии. Но в советское время, в эпоху высоких стандартов, книги, иллюстрированные Рейпольским, выходили в таких специализированных издательствах, как ленинградский "Советский художник" и московский "ИЗОГИЗ" — а это признание в профессиональной среде. Быть может, уровень оригинальности Рейпольского как раз и определялся его уникальной техникой "прилежный студент", как у других была техника "первый детский рисунок".

Академизм рисунка представляет несомненный интерес для иллюстрирования "Онегина". Это как если бы современники Пушкина — отличные художники — согласились рисовать свои акварели (маслом не надо — слишком пафосно) для книг, а типографии могли бы эти рисунки воспроизводить без посредства граверов на меди. Ну вот, например, Татьяна пишет письмо, а сорочка спустилась с плеча. Так было в прижизненном издании (рисунок Нотбека), а так стало в современном издании (рисунок Рейпольского) — при этом некоторый идиотизм в лице героини есть и там, и тут.

Акварели Рейпольский дают нам благочинный, насыщенный мягким цветом пушкинский XIX век так, как мы хотим его себе представлять. Отлично получаются у Рейпольского просторные развороты с классической композицией и застывшими фигурами.

Никаких лирических отступлений Пушкина художник не иллюстрирует. Портрет Онегина и Пушкина не в счёт — их рисовали и самые правоверные реалисты.

Из интересного — портреты персонажей второго плана: няня и "месье Трике, остряк недавно из Тамбова" (5; XXVII). Художники лирические с любовью рисуют на заднем плане няню, художники сатирически могут нарисовать шарж на Трике в общей галерее гостей на именинах Татьяны. Рейпольский с одним меланхолическим чувством рисует и няню, и француза в рыжем парике.

У Рейпольского кредо его сюиты нашло наиболее полно выражение в Ольге. Я у других иллюстраторов эту Ольгу всегда опускал — она была неинтересной, художники думали, что они отражают волю Пушкина, рисуя её шаблонной дурой-блондинкой. Но вообще-то резкие слова в адрес Ольги высказывал негодяй-Онегин ("Кругла, красна лицом она, как эта глупая луна на этом глупом небосклоне"). Пушкин-то Ольгой любовался, просто он брюнеток предпочитал. У Рейпольского — точное отображение слов Пушкина (2; XXIII).

цитата

Всегда скромна, всегда послушна,

Всегда как утро весела

Пройдёмся по выбранной мной когда-то схеме.

Как и все персонажи художника, Онегин получился анемичным и беззащитно-трогательным. К такому персонажу Татьяна должны была испытывать материнские чувства.

Редкое в иллюстрированной пушкиниане изображение чудищ из татьяниного сна. Реалисты, которые чаще всего иллюстрируют "Онегина", не имеют склонностей к рисованию фантазмов. А вот Рейпольский раскрылся с неожиданной стороны (он много иллюстрировал сказки, но в тех сказках чудовищ не было — так что первый опыт).

Хоть сейчас в учебники живописи.

Светлая печаль. Незамутнённое юношеское восприятие очень простой истории.

Горестная растерянность Онегина.